1990 год
Заметки о поисковом движении «Прометей»
Всего несколько дней назад, я была еще в вяземских лесах. Еще не забыт запах хвои, еще не забыто чувство озноба, когда ранним утром, в огромном лесу, трава отливает серебристым сиянием заморозков. Еще пахнут крепким дымом вечерних костров, наши штормовки, и руки еще темны и сухи от порывистого ветра.
Нас было десять человек, членов республиканского сводного поискового отряда, который впервые выехал на места боев, чтобы отыскать и с честью и уважением, захоронить останки солдат Великой Отечественной. Подумать жутко, но это так, с осени 1941-го оставались они безымянными, в вяземских болотах.
Отряд, о котором я столько мечтала, думала, был создан. В него вошли воины запаса из Ташкента, столичной области и города Навои. Этот отряд представлял нашу республику на вяземской земле в дни Вахты Памяти, посвященной 45-летию победы.
В прошлом году, в деревне Мясной Бор, силами поисковиков страны, было извлечено более 3-х тысяч останков воинов 2-й Ударной армии. Они перезахоронены с воинскими почестями. Смоленская Вахта Памяти – уже вторая патриотическая акция, проходившая без фанфар и победных рапортов. Три тысячи поисковиков съехались на смоленскую землю. В трех районах области Гагаринском, Сычевском и Вяземском, были разбиты лагеря, каждые на 1000 человек.
Отряд Узбекистанцев работал в Вяземском районе. Осенью прошлого года мне довелось участвовать в разведывательных работах. В октябре, маленькой группой из восьми человек, мы исходили леса у деревень Трошино, Кайдаково, чтобы узнать досконально обстановку и весной 1990 года привезти сюда свой отряд. Тогда в разведке, нам пришлось хлебнуть немало. И в труднопроходимых местах побывали, и в болотах вязли, и угроз от «черных следопытов» наслушались. И вот теперь весной 90 года, неподалеку от этих деревень, раскинулся наш лагерь. Московский военный округ взял на себя все заботы по организации палаточного лагеря. Десятиместные палатки, армейская кухня, баня, организация работы автотранспорта и саперов – все это взяла на себя армия. Это же намного облегчило работу поисковых отрядов. Кстати в прошлом году Ленинградский военный округ полностью обеспечил условия жизни и работы в дни Вахты Памяти. И сейчас армия работала с нами вместе.
Что ж, лучше поздно, чем никогда. После долгих лет непонимания, одиночной работы, сейчас налажено обеспечение «следопытов» техникой, специалистами, питанием.
То, что Вахта Памяти проводилась в Смоленской области, факт – не случайный. Несколько лет назад, в области стали происходить страшные истории. Активизировалось движение «черных следопытов». Это сильное и страшное движение мародеров, которые идут на все ради добычи оружия. А по ходу оскверняют останки погибших воинов, разбрасывают и уничтожают все что не нужно.
В Смоленской области работают прекрасные ребята Андрей Баринов, Вера Буланова, Александр Шалаев, Сергей Смирнов. Сколько на их счету найденных воинских медальонов, ценных документов, других уникальных находок. И сколько раз подвергались они опасности!
Жизнь в лагере идет по строгому расписанию. Подъём в 6.30, быстрый завтрак, по-солдатски. Затем в разных машинах нас развозят в разные места. Обед в лесу – сухой паек. В 19.00 возвращаемся в лагерь, и так каждый день.
Кто-то, наверное, думает, вошли мы в лес, и сразу пошли находки. Это не так. Порой приходится проходить по нескольку раз одни и те же места, а результата нет. Помню, как приуныли в первые дни мои ребята: нет находок, одно ржавое железо. Они ведь прошли необходимый воинский инструктаж, знали, что придется иметь дело и с взрывоопасными предметами. А тут одно хождение. Я пыталась объяснить: главное в нашем деле — очистить землю от всего, что оставила война. Чтобы не страшно было потом по ней ходить, чтобы росли здесь в изобилии ягоды и грибы. А раз так, значит нужно сделать все, чтобы после нас осталась чистая земля, чтобы потом уже, случайный поисковик не обманулся.
С самого начала, я хотела, чтобы отряд был сводный, состоящий из ребят разных районов. Так и вышло – Фахриддин Мухамеджанов, живет в Янгибазаре, Гуламиддин Тилавов – в Солдатском, Шакиржан Самигов из Ташкента. Хорошие скромные ребята, не раз бывавшие на археологических раскопках. Любящие свое дело – охрану памятников. Работают они в различных организациях Общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана. А поисковый отряд «Прометей» действует в Ташкентском областном совете Общества памятников вот уже шесть лет.
С Навои наша связь установилась еще в прошлом году. Помню, как впервые к нам пришел председатель навоийского военно-патриотического клуба «Молодая гвардия» Саидахмад Тохтамышев. Тогда и решили объединиться и поехать в Вязьму.
Отряд был обеспечен всем необходимым: формой, обувью, надувными палатками, спальными мешками, рюкзаками. И здесь надо сказать что эта проблема – экипировка – оказалась самой трудной. Дело в том, что все что перечислила выше, приобрел для нас, Ташкентский областной совет Общества охраны памятников. Навоинский клуб привез котелки, панамы, комплекты ОЗК, перчатки.
Наш отряд работал вместе с отрядами из Керчи и Вологды. Я с первых дней участия в поисковых работах на местности, подружилась с Татьяной Замуленко из Керчи. Она работает в следопытском движении уже 16 лет. Удивительный человек, спокойно и мужественно переносящий все трудности работ в лесах. У нее я училась терпению, самообладанию. У Эдуарда Ивановича Григорьева, из Старого Оскола Белгородской области, училась методике поиска. Работать чисто и тщательно лопаткой и ножом, не оставляя ни одного кусочка земли, ни одного неисследованного метра. У Владимира Демидова, руководителя московского отряда «копанию», в самом прямом смысле слова. Именно копать, а не перебегать от одного заросшего окопа к другому, надеясь только на миноискатели и щупы.
Володя мне говорит, что надеяться надо только на свои руки, которые держат лопату. Ведь миноискатели и щупы, появились у поисковиков недавно. А до того, работали руками. И я считаю эту методику самой верной и правильной. Помню, как наши ребята в первые дни недоумевали, когда, остановившись у одного из окопов, я сказала, что будем копать, и как можно глубже, до материка. Потом они сами советовали мне, как и сколько копать.
За две недели работы в вяземском лагере найдены останки 1.138 бойцов погибших в страшные месяцы 1941 года. Найдено 100 медальонов, 36 из них прочитаны. Были разосланы телеграммы родным, многие приехали на место их гибели и будущую могилу. В лагере работал 51 отряд, из разных городов страны, более 800 поисковиков.
По всем четырем лагерям всего обнаружены останки четырех тысяч воинов. Это только за две недели работы. А вот если бы вот так работали каждый год, и регулярно, используя современную технику и специалистов, то вероятно мы сегодня не испытывали бы такой стыд и боль от того, что там в вяземских лесах, сычевских и гагаринских болотах лежат еще тысячи и тысячи…
Человек познается в трудных экстремальных условиях. Строгий распорядок в лагере, трудные условия работы, многочасовое стояние по колено в болоте, в ледяной жиже. А потом откровенные разговоры вечерами у костра, когда усталость и нервы обнажают чувства, открывается Человек. Открывается друг, с которым и в разведку можно пойти. Хорошее и плохое, лучше познается там в экстремальных условиях. Я и раньше имела случай узнать об этом. Теперь в очередной раз убеждаюсь в точности этих слов.
Когда в октябре прошлого года увязла в болоте и меня в буквальном смысле спасали калужане, а нас было совсем мало, я со страхом думала о том, что нас могло быть двое или трое. И кто знает, чем тогда для нас могла закончиться разведка. Разве можно забыть самоотверженность, именно самоотверженность керченского отряда «Эльтиген», когда они искали нас по всем болотам? Получилось так: наш узбекистанский отряд, единственный был заброшен в отдаленный лес, на болота, другие отряды поехали в другие деревни. Мы были огорчены этой разлукой с вологодчанами и представителями Керчи, ведь привыкли работать вместе, помогая друг другу. Полдня проходили по топям, день был неудачный. Уставшие возвращались на место привала и услышали знакомые голоса. Какова была наша радость, когда мы увидели Татьяну Зимуленко и Сергея Трифонова – командиров керченского и вологодского отрядов. Они не согласились с командиром по части направления и почти 10 километров шли пешком через глухие леса и болота, искали нас. Знали, что новичкам нелегко на взрывоопасной территории.
Ничто не сравнится с вечерними кострами. Напротив палаток узбекистанского, вологодского и керченского отрядов каждый день наши ребята разводили костры. До поздней ночи сидели вокруг костра друзья из Курска, Орла, Ростова, Старого Оскола. Не умолкала гитара, звучали песни на русском, узбекском, украинском языках. Так получилось, что с первого дня к нашему костру потянулись. Все-таки здорово что есть в нашей жизни возможность вот таких вот встреч. Это ведь не просто чаепитие, а познание себя и других. Дружба. И ни разу, знаете, не прозвучало кто какой нации, и кто значимей другого. Наоборот, был интерес к языку, обычаям новых друзей – интерес глубокий, искренний. Сергей Трифонов, к концу Вахты Памяти научился произносить многие узбекские слова, с удовольствием их повторяя, и обещал к следующей вахте памяти научиться говорить по-узбекски. А наши ребята Евгений Онищенко и Саидрахим Агзамов прекрасно пели песни на украинском языке, узбекские народные песни.
Помню день 9 мая, захоронение останков наших воинов. На поле Памяти, недалеко от нашего лагеря – в 3-х километрах была вырыта братская могила, в которой должны были наконец-то обрести покой останки защитников Отечества, по страшной ошибке лежавшие около полувека в заплывших временем окопах и под деревьями. Обитые красным кумачом гробы, несли сами поисковики, сами ребята, столько дней проработавшие в лесах. Звучит траурный марш, военный оркестр также принимает участие в шествии. А оно началось с сельсовета Кайдаково, пешком дошли до могилы. Здесь состоялась панихида по погибшим, вяземские священнослужители откликнулись на наше желание похоронить погибших, по людским законам. В колонне, несущей к могиле гробы, четвертый несли узбекские поисковики Саидахмад, Фахриддин, Гуломиддин и Тагир, в ста гробах были уложены останки 1.138 воинов и офицеров. 1.138! В столько семей не пришла похоронка. Столько семей так и не узнали правды о своих близких.
Весной этого года, вместе с коллегами была в Центральном архиве Министерства обороны страны в Подольске. Состоялся долгий, откровенный разговор с руководителем архива, с начальником отдела, полковником Виктором Ивановичем Сиденко. Мы иногда думаем, что Центральный архив всесилен. К сожалению, это не так. В архиве нет материалов по тем территориям боев, где наши части попадали в окружение, гибли, попадали в плен. Не было тогда такой возможности сберечь, сохранить архивы, документы. Нет документов за 1941 год на окруженной фашистами территории. Никаких сведений и документов о 6-й армии. Такая же участь постигла очень многих участников. Нет документов по боевым действиям в Смоленске, Вязьме, Умани, Минске, Киеве. Я говорю о первых месяцах войны, чтобы не вводить в заблуждение читателей. В этом нельзя искать виноватых, это время наших трагедий. Но как объяснить, что после войны только в ЦАМО СССР бқло уничтожено несколько миллионов дел, хозяйственного порядка. Тогда посчитали все это ненужным. Теперь же они могли оказаться для специалистов полезными.
Сегодня, возможно, что-то и можно разыскать в архивах. А как быть с территориями былых сражений, на которых нет документов? Как быть с десятками тысяч советских воинов, которые тогда, в 1941-м отступая, истекая кровью, без боеприпасов уходили в леса под Вязьмой и Ельней, чтобы там погибнуть. Сколько имен можно восстановить. Ничтожно мало. Ведь время упущено. Не сохранилось медальонов. На 1.000 солдат приходится 20-30 медальонов, а иногда и того меньше. Кто поможет узнать их имена? Этого уже не сделает никто.
Поисковые отряды страны делают многое. Сколько могут. Но сейчас знаю, распространяются сплетни, что поисковики преследуют корыстные цели. Я бы хотела знать, в чем же наша корыстная цель? В том, что в холод, в дожди и в грязь, ходим по болотам, утопаем в них, тонем в реках, подвергаемся риску подорваться. Вспомните люди: ведь земля России, Беларуси, Украины усеяна смертоносным оружием, и сегодня подрываются на минах и снарядах люди.
А страшное движение «черных следопытов». Кто знает, чем они завтра ответят поисковикам. В дни Вахты Памяти ростовский отряд был обстрелян в Дубровке. А до этого, в октябре 1989-го, там же под Вязьмой, в другой деревне Трошино, было в лицо брошено: «Гады, я вас завтра всех перестреляю!». И действительно обстреляли! Или Андрей Баринов имеет две жизни, чтобы легко потерять одну, когда ему приходится рисковать постоянно?
Где они, корыстные цели, в чем? Да, есть люди, прикрывающиеся именем поисковика, но на самом деле ищущие ценности, оружие. Но они не с нами.
У нас общая история, общая память. Наши народы вместе защищали, освобождали нашу страну от фашистских полчищ. У нас общая трагедия и боль потерь. От этого уйти отвернутся не можем. Мы многое говорим о возрождении ценностей. Так надо, наверное, начать с возрождения памяти. Потому что память — это совесть наша и платформа, на которой мы строим жизнь. Нельзя отвернуться от прошлого, тем более, что оно полито кровью. Только чувство памяти способно отрезвить людей и повернуть их лица навстречу добру и милосердию. И если надо что-то делать, то лучше строить и возрождать: дома, кладбища и памятники. Не те помпезные пустые камни, а памятники подлинные, в которые вложена наша благодарность тем погибшим и пропавшим за нашу пусть нелегкую, но всё же прекрасную жизнь.
Когда был уложен последний гроб в могилу, над всей округой прогремели залпы в память о погибших. Тысячи рук потянулось за горстью земли, чтобы бросить ее на дорогую могилу. Да, дорогую, ведь из 1.138 известно только 36, остальные 1.102 – безымянные. Может быть это мой дед – пропавший в 1941-м году? Или дед Саидахмада, также пропавший без вести, и могилу которого мечтает найти навоийский поисковик. Никогда не узнаем этого. Обидно и горько, больно.
По трапу самолета, спускается небольшая группа загорелых людей. Это –Узбекский республиканский сводный отряд. Родной воздух, знакомые лица. Дома хорошо, все соскучились. И не хватает слов для признания в дружбе и понимании. Грустно немного, столько было общего, чистого, хорошего. Впереди дом, семья, заботы. Повседневный труд.
И меня ждут стопки писем. Люди ждут ответа, надеясь услышать что-нибудь о своих близких, пропавших на войне. Начинается поиск. Он продолжается.
А меня опять тянет туда, в вяземские леса…
З.Эшмирзаева
Руководитель поискового клуба «Прометей»